Истории о лошадях

[Джинджер]

Как-то солнечным зимним утром я занималась с группой детишек. Всадники были слабенькие, поэтому в поле мы не пошли, а остались работать на узких улочках дачного поселка. Четыре лошади, включая Почина, ушли рысью по дорожке, а я осталась заниматься шаговой работой с девочкой на пожилом рысаке Уникуме. Вдруг неподалеку раздался басистый лай крупной собаки, а следом послышались детские крики. Я похолодела: что-то случилось, а отсюда ничем помочь невозможно. Пока я, буквально волоча за собой старика Уникума, добиралась до ближайшего поворота, мне навстречу уже вылетали наши развеселые пенсионеры. Две первые лошади скакали с пустыми седлами, третий негодяй высадил всадника прямо мне под ноги, а последним несся Почин. Вот чудо, девочка сидит на нем прямо и вроде падать не собирается! Все кони радостно пролетают мимо, а Чип, услышав мой отчаянный крик, призывающий хвостатых безобразников к порядку, плавно сворачивает и останавливается рядом со мной, как бы предлагая убедиться, что его ноша цела. «Молодец, - обращаюсь я к малышке на Почине, - не упала, не испугалась». «А он бежал как-то по-другому, даже задом не бил, а когда я начала падать, и вовсе затормозил. По-моему, он просто не хотел, чтобы я свалилась». Сначала я рассмеялась (не бывает так!), но, посмотрев на весело фыркающего Чипа, не смогла отогнать мысль: «Неужели же этот высокий сильный конь не сбросил бы слабую девчонку, если бы захотел? Вместо этого он буквально принес ее мне. Может, ученые, которые невысоко ценят лошадиный интеллект, сильно ошибаются?»

С тех пор Почин заслужил полное доверие к себе, на него без страха сажали новичков, зная, что он их ни за что не потеряет. К сожалению, через год здоровье его совсем пошатнулось. И вот наступил день, когда во время работы в смене Чип внезапно лег. Дети закончили занятие самостоятельно, а мы с конюхом все возились с Почином: шагали, кололи, растирали. К ночи колики вроде отступили, но легче ему не стало. Начался сердечный приступ, и Чип уже не мог встать. Мы уже вместе со срочно вызванным ветврачом стояли вокруг него и понимали, что этот бой мы проиграли. Он умирал. В последний раз, пытаясь убежать от смерти, Почин рванулся и снова бессильно опустился на опилки. Обреченно махнув рукой, ветврач вышла из конюшни. Я задержалась на несколько секунд, чтобы еще раз погладить благородную голову. Почин уходил, но последним его воспоминанием все же были добрые руки и ласковые голоса людей, любивших его.

Прошло несколько месяцев со дня смерти Почина, и совершенно неожиданно, как это всегда бывает, я встретила в Москве своего бывшего тренера. Я рассказала ей о последних годах жизни Чипа в приюте. Мы распрощались, и перед уходом она вдруг сказала: «А кстати, я никогда не говорила тебе, почему его списали из конной милиции? Сколько его ни учили, ни заставляли, он не хотел идти на человека. Ни бич, ни хлыст не помогали. Любил он людей, непонятно за что, правда».

Вот так уже после смерти Почина я узнала еще об одной черте его характера. Значит, он все-таки сознательно не сбросил тогда ребенка! «Любил людей», надо же! Ты доверял человеку, рыжий конь, и я рада, что хоть под конец жизни люди оправдали твое доверие. А по ночам я вижу тебя во сне, там, где ты сейчас, на вечных лугах, среди высокой зеленой травы, залитой ярким солнечным светом…

Дарья КУЗОВЛЕВА
http://unstunkt.****.ru/publ/4-1-0-62