Россияне полюбили добрых, глупых и бесполезных собак

[SychevSergey]

Смена лучшего друга
Россияне полюбили добрых, глупых и бесполезных собак

Охранные и бойцовые псы, заполонившие Россию в 90-е годы, сильно сдали позиции. В моду вошли карликовые собачки — йоркширские терьеры, чихуа-хуа, мексиканские голые. Психологи объясняют это стремлением современного россиянина к любви и заботе.



В отличие от Европы, где отношения хозяина и собаки давно определяются контрактным термином «компаньон», отношение российского общества к самому близкому для человека животному не знает полутонов. В Российской кинологической федерации (РКФ) считают, что тут мы копируем американцев. У них тоже в чести экзотические породы: собака как стильный аксессуар должна быть оригинальной, хорошо причесанной, упакованной и — желательно — подходить под цвет костюма. Принцип такой: чем меньше она похожа на то, что наши деды называли собакой, тем лучше.

В России максимализм собаководов уникален по-своему. Вот уж полвека он неизменно приводит к разведению свирепых монстров, к которым сами владельцы лишний раз побаиваются подходить. Пристрастие к агрессивным породам связано с состоянием общества, считает Леонид Китаев-Смык, социальный психолог, академик Всемирной экологической академии.

— Россия не выходит из состояния стресса с 1914 года, — говорит он. — Первая мировая, революция, Гражданская война, голод, репрессии, потом снова война, разруха, голод, репрессии. Затем перестройка, путч, дефолт — и только сейчас можно говорить о тенденции к более или менее спокойной жизни. Во всех этих катаклизмах сильная злая собака помогала в России чувствовать себя защищенным.

— Чем здоровее общество, тем меньше в нем собак-сторожей или собак-телохранителей, — подтверждает эту версию президент РКФ Александр Иншаков. — Мы так увлеклись сторожевыми собаками, что сейчас даже те, кто хочет держать собаку как компаньона, заводят овчарок и ротвейлеров. У человека все равно сидит в подсознании мысль, что такая собака однажды сможет его защитить. А она и кусаться-то не умеет.

Свирепые снаружи, но добрые внутри служебные псы — лишь одно из подтверждений того, что моду на собак у нас теперь определяет имидж породы, а не ее рабочие качества. Для России, где до 90-х годов законодателем мод в собаководстве была советская власть, эта перемена — огромная.

Особенная роль меха
В СССР было не больше 15 пород. Мода в силу этого была явлением относительным: любой пес рассматривался с точки зрения «военного» и «народно-хозяйственного» значения. Когда в страну, например, завезли первых ньюфаундлендов, собак-спасателей, им, чтобы участвовать в разведении через ДОСААФ, тоже надо было сдавать защитно-караульную службу.

Первым в 50-е годы железный занавес прорвал белый пудель — после того как королева Великобритании Елизавета II подарила его Хрущеву. Однако массовой порода не стала, так как тогда собака считалась постыдным атрибутом роскоши. «В 50-х я работал в Москве участковым терапевтом, — вспоминает Леонид Китаев-Смык. — Из 4000 моих пациентов только шестеро жили в отдельных квартирах. И только двое из них не стеснялись держать собак». Пудель стал массовым позже, в 60-е, чему поспособствовал и мультфильм «Приключения Буратино». Разумеется, почти всех советских пуделей звали Артемонами.

Настоящий собачий бум начался в СССР в 60 — 70-х годах: жилищные условия позволяли. Как любая мода, эта тоже потребовала жертв. Например, «вымер» тибетский терьер, похожий на болонку. У него был имидж «собаки для бабушек», неуместный в СССР, который позиционировал себя как «страна молодых». Другую «устаревшую» породу, миттельшнауцера, вытеснил экзотический фокстерьер — его военные привезли из ГДР. Мало того что все новое, импортное у нас шло нарасхват, фокстерьер оказался к тому же жизнерадостным компанейским псом, готовым вести шестидесятнический образ жизни: походы, поездки, песни у костра.

Вслед за пуделями и фоксами в моду вошли другие экзотические породы — спаниели и сеттеры, доги и доберманы. Власть отстаивала образ собаки-солдата, верного и преданного, при помощи потока кинолент — «Мухтар, ко мне!», «Джульбарс», «Четыре танкиста и собака», «Пограничный пес Алый». Восточноевропейская овчарка оставалась главной собакой страны до тех пор, пока власть к концу 70-х не приняла решение заменить ее на овчарку немецкую — поменьше ростом, но более пригодную к службе. Немецких овчарок закупали за рубежом, в чем, как уверяют некоторые кинологи, были финансово лично заинтересованы крупные военные чины. Суть от этого не менялась: что та, что другая овчарка по-прежнему символизировали те патриотические качества, которые воспитывали в гражданах.

Однако граждане уже воспринимали собаку иначе. В городских условиях она все больше превращалась в друга, который никогда не предаст: по определению Леонида Китаева-Смыка, в «верного спутника в одинокой квартире». Можно сказать, что служили и диссидентствовали собаки вместе с хозяевами.

— Собака умеет слушать, смотреть понимающими глазами, — говорит психолог. — Ей поверяли то, чего нельзя было говорить даже друзьям: мысли о правительстве, устройстве государства.

В перестроечные 80-е советским идеологам наконец стало не до собак. У пород начал складываться свой имидж. Так, после сериала «Лесси» колли перестала восприниматься как суровая караульная овчарка. Выход «Приключений Электроника» превратил не особо популярного эрдельтерьера из собаки — подрывника и санитара в любимца инженеров и технарей. А причины взлета популярности редкой до конца 80-х чау-чау Леонид Китаев-Смык призывает искать не в фильмах, а в подсознании. С его точки зрения, таких причин несколько: мягкий характер, история породы (в Китае эту собаку выводили на мясо, что делало ее для русских «несчастным другом»), рыжеватый окрас (длинноволновая часть спектра возбуждает). Но главное — густой мех.

— У человечества особое отношение к меху, — объясняет психолог. — Когда его трогаешь, ощущения противоречивые — и приятно, и страшно. Идет это с доисторических времен, когда ребенок цеплялся за мохнатую мать или боялся меха дикого зверя. Даже сейчас мехом можно сильно напугать малыша.

Угрожающая окраска
В 90-е открылись границы, к нам хлынул поток всевозможных собак. Количество пород превысило 300. Мода менялась чуть ли не каждый месяц, но предпочтения быстро сместились в сторону максимально агрессивных пород, так называемых бойцовых. Владельцы «собак-убийц» объясняли свой выбор криминогенной обстановкой. Они не подозревали, что он был продиктован другими мотивами.

— Особенность постсоветского человека — сочетание внутренней инфантильности и жестокости напоказ, — говорит Александр Иншаков. — Демонстрируя собаку, хозяин хотел выглядеть крутым. Он демонстрировал силу, чтобы отпугнуть окружающих. Такое часто случается в животном мире, когда особь приобретает угрожающую окраску.



Как ни странно, в те годы бойцовые породы и ротвейлеры заводили в основном в неблагополучных семьях: например, в тех, где между мужем и женой существовала сильная конфронтация, конкуренция характеров. Причем в дом собаку пострашнее приводила именно «слабая» — подавленная в конфликтах — сторона. С целью укрепить свои пошатнувшиеся позиции. От природы добрые, но неуравновешенные питбули в нестабильной домашней обстановке становились монстрами: на улицах набрасывались на всех подряд и быстро погибали от переизбытка нервных стрессов.

— Мощных собак заводили как свое второе «я» — первого было недостаточно, — объясняет Китаев-Смык. — Кроме того, выглядели эти псы неэстетично, что для хозяина было тоже крайне важно. Эта собачья внешняя неэстетичность была для людей защитой от своей собственной неэстетичности и неустроенности.

Олицетворением такой моды стали не только экзотические американские стаффордширские терьеры и питбули, которых прозвали «свинособаками», но и повальное распространение тех же черных терьеров (выведенных в СССР для тюремной охраны) и кавказских овчарок. Последних дрессировщик с 30-летним стажем Александр Власенко считает и вовсе непригодными для жизни в городе. «Это стайная собака, — объяснил он нам. — Она рассматривает семью как стаю, в которой никогда не прекращается борьба за лидерство».

Статистики травм от «кавказцев» со стаффордами не велось, но то, что в рейтинге самых распространенных пород РКФ на 2005 год их потеснили куда более обучаемые и дисциплинированные «охранники» — среднеазиатские и немецкие овчарки, — говорит само за себя.

От йорков к дворнягам
Мода на «страшных» собак продержалась у нас до конца 90-х. В последние годы в Москве стало заметно меньше бойцовых собак, им на смену пришли покладистые бордоские доги, американские бульдоги, а следом и собаки декоративные — новая веха в отечественном собаководстве. Эта мода — от звезд. Например, американский бульдог появился сначала у Сталлоне и Тайсона — потом у российских культуристов, а затем и у представителей отечественной элиты. Моду на йоркширских терьеров нам тоже подбросили — Жан-Поль Бельмондо, Ален Делон, Михаэль Шумахер.



Собаки-компаньоны, если не считать классической таксы, добрались благодаря политикам — Жаку Шираку и Биллу Клинтону. Далматинами мы обязаны фильму «101 далматин». Впрочем, образ далматина переосмыслен: эта собака с окрасом, напоминающим королевскую мантию, родом из Средневековья, она сопровождала кареты придворных дам. Подсознательно эта непрерывная связь веков впечатляет: получается, что, выбирая собаку, человек выбирает сразу несколько имиджей.